Буддийское настроение в поэзии - Страница 11

Основные мотивы чистой лирики - любовь и природа. В этой области современному русскому поэту приходится соперничать с Тютчевым и Фетом. Но не останавливаясь на таких предрешающих сравнениях, мы можем отметить у гр. Кутузова несколько очень милых стихотворений, более или менее оригинально варьирующих две вековечные лирические темы {19}. Вот, например:

Прошумели весенние воды,

Загремели веселые грозы,

В одеяньях воскресшей природы

Расцвели гиацинты и розы.

Пронеслись от далеких поморий

Перелетные певчие птицы;

В небесах светлоокие зори

Во всю ночь не смыкают зеницы.

Но и в бледной тиши их сияний

Внятен жизни таинственный лепет,

Внятны звуки незримых лобзаний

И любви торжествующий трепет.

Две заключительные строфы я пропускаю, что мог бы с успехом сделать и сам автор. Вообще в лирическом стихотворении если есть возможность остановиться на третьей строфе, то непременно нужно этим пользоваться, как это и сделал наш поэт, например, в стихотворении "Снилось мне утро лазурное, чистое". Я думаю, что и лучшее стихотворение гр. Кутузова в этом роде: "Не смолкай, говори" только выиграло бы, если бы из пяти строф оставить следующие три:

Не смолкай, говори... В ласке речи твоей,

В беззаветном веселье свиданья,

Принесла мне с собою ты свежесть полей

И цветов благовонных лобзанья.

.................................

Ни движенья, ни звука вокруг, ни души!

Беспредметная даль пред очами,

Мы с тобою вдвоем в полутьме и тиши,

Под лазурью, луной и звездами.

...............................

В беспредельном молчанье теней и лучей

Шепчешь ты про любовь и участье...

Не смолкай, говори... В ласке речи твоей

Мне звучит беспредельное счастье.

Поэзиею Фета навеяны следующие стихи, посвященные этому поэту:

Словно говор листвы, словно лепет ручья,

В душу веет прохладою песня твоя;

Все внимал бы, как струйки дрожат и звучат,

Все впивал бы листов и цветов аромат,

Все молчал бы, поникнув, чтоб долго вокруг

Только песни блуждал торжествующий звук,

Чтоб на ласку его, на призыв и привет

Только сердце б томилось и билось в ответ.

При отрицательном взгляде гр. Кутузова на жизнь как на бессмыслицу и на исторический прогресс как на злодеяние, нельзя ожидать найти в его поэзии так называемых гражданских мотивов. По счастливой непоследовательности, в его сборник попало, однако, одно прекрасное стихотворение, посвященное свободе слова:

Для битвы честной и суровой

С неправдой, злобою и тьмой

Мне бог дал мысль, мне бог дал слово,

Свой мощный стяг, свой меч святой.

Я их принял из божьей длани,

Как жизни дар, как солнца свет

И пусть в пылу на поле брани

Нарушу я любви завет,

Пусть, правый путь во тьме теряя,

Я грех свершу, как блудный сын,

Господен суд не упреждая,

Да не коснется власть земная

Того, в чем властен бог един!

Да,- наложить на разум цепи

И слово может умертвить

Лишь тот, кто властен вихрю в степи

И грому в небе запретить!

Это стихотворение и по мысли, и по тону, и по фактуре весьма напоминает некоторые лирические пьесы гр. А. Толстого, а также одно место в его поэме "Иоанн Дамаскин", которое начинается стихами:

Над вольной мыслью богу не угодны

Насилие и гнет,

Она - в душе рожденная свободно

В оковах не умрет...{20}

Прямое ли это подражание или невольное совпадение, оно нисколько не уменьшает внутреннего достоинства этих стихов гр. Кутузова.

Кажется, я указал в сборнике нашего поэта все, что ограничивает мое суждение об основном характере его поэзии, но должен признаться, что и в мелких лирических стихотворениях его гораздо больше таких, которые _подтверждают_ это мое суждение, т. е. выражают то самое буддийское настроение, последнее слово которого сказано в поэме "Рассвет". Вот уже с самого начала:

Тайный полет за мгновеньем мгновенья,

Взор неподвижный на счастье далекое,

Много сомнения, много терпения,

_Вот она, ночь моя, ночь одинокая_!

В стихотворении "Поэту", автор, перечисливши все, чем красна человеческая жизнь, заключает так:

Но сон тот мчится прочь, сверкнув во тьме улыбкой,

_И я прощаюся с мгновенною ошибкой_,

Вновь одиночеством и холодом объят.

Я знаю, не прервет _бесстрастного_ раздумья

Ни лепет в тишине бегущего ручья,

Ни радостный порыв счастливого безумья,

Ни поцелуй любви, ни песня соловья.

Автор постоянно возвращается к этому мотиву безнадежного разочарования:

...любуясь красотой,

По сторонам бесстрастно взор блуждает,

И счастлив он окрестной пустотой,

И ничего от тьмы не ожидает.

Безлюдье, тишь, спокойствие и лень,

Таинственный полет полночной птицы,

Вдали сквозь туч безгромные зарницы,

В природе и в душе ночная тень.

Разочаровавшись в красоте внешней и внутренней, автор, естественно, теряет веру и в свое собственное поэтическое призвание:

Отчего ж ты обманула, буря,

Обернулась в _серое ненастье_,

И стою я, голову понуря,

О мелькнувшем поминая счастье.

Что ты, ветер, плачешь и гуляешь,

Словно пьяный в божье воскресенье,

Не по мне ль поминки ты справляешь,

Не мое ль хоронишь вдохновенье!

При миросозерцании автора для вдохновения нет предмета:

Зачем кипит в груди негодованье,

Зачем глаза горючих слез полны,

Когда уста на мертвое молчанье,

Когда мечты на смерть обречены!

Зачем в крови струится жизни сила,

Когда вовек ей не стяжать побед,

Зачем ладья, когда в ней нет ветрила,

Зачем вопрос, когда ответа нет!..